11
Эйфория меня отпустила только когда стал близиться рассвет. С рассветом в моей голове начинал звонить звоночек, давя на виски и глаза. Я остановился. Вокруг меня лежали три тела — мне они показались пустыми сосудами.
Я подошел к двери, через которую они сюда попали — за ней оказалась маленькая каморка — прекрасное место, чтобы укрыться. Хоть в ней и воняло, я мог это пережить. Как никогда я чувствовал себя полным сил, и мысли о неопределенности моего существования отошли на второй план.
Я сел на лежанку и закрыл глаза. То, что со мной происходило, было восхитительно — тепло наполняло мое тело, приятная дрожь то появлялась, то исчезала, и я мог почувствовать каждый миллиметр своего тела. Волна поднялась ото всех конечностей и хлынула в сердце, и в голове заговорили голоса — речь я понять не мог, они как будто звучали издалека. Меня стали заполнять воспоминания, начиная от неги утробных вод, потом беззаботное детство, цветущий бабушкин сад, потом какие-то люди, удар, авария и потом темнота, городские трущобы, жалкие злые люди и опускание все ниже и ниже, старческие узловатые руки, держащие вилы и темный силуэт в лунном свете.
Я резко открыл глаза. Что это было? Я вспомнил себя со стороны? Как такое возможно? Я взглянул на свои руки — они были белые и гладкие. Так что же только что произошло? Я попытался восстановить события. В воспоминаниях я выбежал на звук хриплого голоса, увидел двух людей в свете луны, и один из них невидимым движение руки отшвырнул другого. Я бросился на него, пролетел мимо и только хотел снова напасть как боль в животе согнула меня. И кровь засочилась из живота…
Стоп, я опять заблудился в чужом воспоминании — как они вообще попали в мою голову?! В моей голове метались воспоминания тех трех людей, но я нигде не мог найти свои. И тут голоса заговорили громче, перебивая друг друга, кидаясь непонятными словами, обрывками образов: руки в крови, красные глаза, кружащийся мир — все смешалось, перепуталось. Как все это в меня попало?! Я заметил, что кричу и катаюсь по полу. Глаза были широко раскрыты. Что я только что сделал, неужели я их… убил? Эта мысль быстро выудила из памяти три эпизода: кровь на вилах, отлетающий к стене человек и три тела, лежащие в неестественных позах… Нет! Я их убил? Боже, как такое могло произойти? Нет! Нет!!! НЕТ!!!.. Зачем? Как? Я вспомнил дурманящий запах крови — неужели это она меня свела с ума? Или они чем-то болели, что вызывало агрессию, но тогда я тоже сейчас болен.Но, что странно, я помню кровь на вилах, на одежде, но не помню, чтобы тела лежали в крови.
Лежа на полу в позе зародыша, я пытался собраться с мыслями. Я никак не мог вспомнить, даже как сюда добрался, откуда пришел — я помнил себя тремя разными людьми, и ни один из них не был мной. Эти трое разными путями пришли в эту канаву и были злы на весь мир за то, что он с ними сделал. Я ударил кулаком по деревянному полу, скрежетая зубами. Как мир может быть так жесток? У меня было все: дом, семя, машина, дети — почему жизнь отобрала у меня это?! Я был успешным предпринимателем пока не спустил абсолютно все за одну ночь в казино?! Я был бы миллионером, если бы не эта авиакатастрофа!
Это слова не были моими мыслями…
12
Весь день я пропомучился, тоня в этих запутанных воспоминаниях, проклиная все на свете. Я поклялся себе, что бы это ни было, я не сделаю это еще раз. Я никого не убью.
Ночь снова вступила в свои права — мне нужно было уходить отсюда, может, воспоминания ослабнут.
Как бы я того не х отел, мне пришлось пройти мимо мертвых тел. Они лежали в свете луны как какие-то мешки, и я чувствовал их как предметы — пустые, никчемные, брошенные без дела предметы. Воспоминания смерти как когтями цеплялись за мою голову, пока я быстро проходил мимо них. Выйдя наружу, я бросился бежать. Дорога вела между таких же полуразвалившихся, покосившихся, прогнивших сараев. Я бежал, пока не выбрался на большую дорогу. Не зная, куда же мне бежать, я просто побежал по ней. Я даже чуть не забыл, что меня может застигнуть рассвет ан открытой местности.
И правда, вдоль дороги не были ни деревьев, ни кустов. Я запаниковал, до рассвета оставалось всего ничего, а я не мог высмотреть хоть старую листву, в которой мог бы укрыться.
Вдоль дороги был овраг, я скатился в него. На дне была вода вперемешку с грязью. Вода меня от солнца не укроет, Но тина и какая-то трава, которой было полно, вполне могли бы облегчить мои дневные страдания.
Стараясь успеть до рассвета, я стал рвать траву и собирать тину. Воды был по щиколотку, но из-за этого трава была склизкой, что очень меня задерживало, и я начинал нервничать еще больше. Я почувствовал, что начинаю видеть хуже, значит, солнце уже вот-вот встанет. Я судорожно обмазал себя грязью со дня канавы и стал закидывать себя травой и тиной. Солнце встало неумолимо быстро, я только успел закрыть лицо и руки, как оно тут же стало обжигать. те участки, что не удалось закрыть. Лежа калачиком, я приготовился терпеть. Открытые участки жгло, как раскаленным железом — этот день не будет спокойным, но боль хотя бы отгонит от меня чужие воспоминания…
13
День прошел жутко. Наверное, я стал отвыкать от боли, поэтому ее новый удар мне было тяжело вынести.
Как только последние лучи солнца ушли, я выскочил из тины и бросился в воду, надеясь, что эта лужа хоть немного остудит мое горящее тело.
Когда боль стала отпускать, я встряхнулся — теперь нужно всегда держать в голове, что нужно думать об убежище. Ночь снова стала возвращать мне силы, и я вернулся на дорогу — путь нужно было продолжать.